«Я надеялась, что анестезиолог во всем признается», — акушер-гинеколог о скандальной истории с погибшей на Ставрополье роженицей

На Ставрополье продолжается расследование уголовного дела по факту смерти 24-летней Дианы Келасовой во время родов в ГБУЗ СК «Андроповская РБ». Напомним, что всю беременность девушка наблюдалась в Краснодарском крае, но на последнем месяце вернулась в Курсавку к маме, уговорившей дочку довериться сельским медикам. В частности, заслуженному врачу России, акушеру-гинекологу высшей категории с 45-летним стажем работы Евгении Уманской. 

По словам родственников, вечером 14 августа у девушки начались схватки, и примерно в 18:30 она была доставлена в местный роддом. 15 августа пациентке было сделано экстренное кесарево сечение, во время которого она пожаловалась, что ей тяжело дышать, и потеряла сознание. 16 августа Дианы не стало.

Семья погибшей обвиняет в случившемся дежурившую бригаду врачей, ставя под сомнение как саму необходимость проведения хирургического родоразрешения, так и уверения Евгении Уманской, что «она сделала, все что смогла». И на прошлой неделе в истории наметился новый поворот, когда хранившая до сей поры молчание акушер-гинеколог Евгения Уманская вдруг согласилась на предложение корреспондента «Блокнота» встретиться и рассказать свою версию, что же происходило в тот вечер в роддоме на самом деле. Тем более, что уже готова судебно-медицинская экспертиза, подтвердившая выказанное ею предположение, что причиной смерти Дианы стала эмболия. 

Евгения Уманская: ничего не предвещало беды, пока не дали наркоз

- А я и не сомневалась, что так и будет. У меня 45 лет стажа, и уж что-то в родах я понимаю. Там клиника была явная. Но другое дело: откуда данная патология могла взяться у молодой, здоровой девушки, когда в зоне риска чаще всего оказываются роженицы с многоплодной беременностью, гипертоники и часто рожающие мамы. Ведь изначально ничего не предвещало беды, - говорит Уманская, снова погружаясь в те самые страшные 15 часов в своей жизни, когда, по ее словам, «впервые посмотрела смерти в глаза». 

(Из книги "Лучшие люди ЮФО", апрель 2008 г.)

 Диана поступает. С утра раскрытие идет медленно, но все же идет. Поэтому о хирургическом вмешательстве речь заходит ближе к 15:30. 

 - Мы пустили девушку в ее естественные роды. И только когда произошло полное открытие, стало ясно, что головка ребенка вставилась неправильно, и сама Диана не родит. Сейчас все пеняют, мол, куда вы смотрели, раз упустили осложнение. Но это была неконтролируемая ситуация, о серьезности которой я и рассказала Диане, попросив подписать согласие на кесарево сечение. Она восприняла все спокойно, и мы пошли готовить операционную. Везти ее в Ставрополь уже было поздно. Да и ничего не предвещало беды, – в который раз повторяет Евгения Уманская. 

В 16:00 Диана была в операционной, где ее уже ждала дежурная бригада в лице акушер-гинеколога Евгении Уманской, второго акушер-гинеколога Асият Бузуртановой и анестезиолога-реаниматолога Айшат Амировой.  

- У нее было пять попыток попасть в канал. Только с шестого раза она вытащила иглу и говорит: оперируйте. Как правило, мы ждем 10-15 минут, прежде чем наступит анестезия, здесь же она наступила мгновенно. Только делаю надрез, Диана жалуется: «мне плохо и трудно дышать». Меня холодный пот прошиб, ибо понимаю, что снова было мимо. Смотрю на вторую акушерку, может все-таки не анафилактический шок, Асият успокаивает, дескать, «Диана просто испугалась». Но чего? Да и при испуге давление не может упасть до нуля! В 16:05 я еле успела извлечь ребенка. Стоило еще чуть промешкать, и его бы не удалось спасти. А Диана в это время уже находилась без сознания, - рассказывает Евгения Федоровна. 

Десять минут решили все

На часах было 16:30, когда, по ее словам, она вызвала родственников девушки и санавицию. Для чего? 

-Просто я четко понимала, что вряд ли выкатим ее из отделения, что произошла эмболия, и второе осложнение, которое идет за ней паровозом – это ДВС-синдром. Поэтому вскоре начнется кровотечение, при котором мы обязаны сначала перевязать сосуды, а если продолжится - удалить матку. Но девочке было 24 года, я надеялась на чудо, что, может, все-таки выйдет из комы, особенно если рядом будут близкие люди. 

 - А шанс был?

- В тот момент уже 99 процентов, что нет. Во многих СМИ муссировалось, что из-за преклонного возраста во время родов у меня скакануло давление и стало плохо. Но оно скакануло не от старости, я просто поняла, что теряю женщину, что она погружается в кому, и мы можем не вывести ее из критического состояния. Заниматься этим должна реанимационная бригада, поскольку моя миссия закончилась, как только был извлечен ребенок. Однако, как я могла оставить человека на операционном столе, когда наш реаниматолог сначала намудрила с наркозом, а потом вместо того, чтобы проводить реанимационные мероприятия бегает по коридору и причитает «ой, женщина умирает, я что ли попала не туда». Так спасай же ее! Тем более, что в моей практике уже были случаи, когда давление падало, но опытные анестезиологи тут же переводили пациента на ИВЛ, вводили большие дозировки лекарственного препарата, и нам удавалось спасти человека. А здесь же я кричу «вводи гормоны, переводи на интубацию, подключай аппарат искусственной вентиляции легких», так как Диана сама уже не дышала, наступила гипоксия, и мозг не получал кислород, а меня не слышат. Если бы девушка и выжила после этого кошмара, она была бы глубоким инвалидом, - выдыхает наша собеседница. 

Погибшая Диана Келасова

А после замечает, что поэтому и вызвала в составе санавиационной службы реаниматолога, все еще в глубине души надеясь, что один гипотетический процент выживаемости можно превратить в реальные 100 процентов. Ведь собственными же силами удалось предотвратить кровотечение, стабилизировать давление, а вдруг и здесь можно что-то исправить. По словам Уманской, в 18:30 краевые коллеги были уже в операционной, но поскольку кровотечения не было, возникла операционная пауза, в которую она и пошла прокапаться, чтобы снизить давление. 

Пациентку никто не бросал, и крови не было

- Говорят, что я ушла и бросила пациентку саму. Это не совсем так. Я находилась рядом, все медсестры знали, где меня найти, и как только мне сказали, что у Дианы открылось кровотечение, я тут же пошла к ней. Тем более, что оно не стало для нас неожиданным, мы к нему были готовы. Около 12 ночи все врачебные манипуляции была завершены, и никакой серьезной кровопотери в районе 3 литров не было. Ничто на пол не капало, никаких кровавых луж не стекало, - опровергает Уманская показания своих коллег, равно как и тот факт, что сама отпустила второго акушера домой. 

- Я похожа на сумасшедшую? Тут пациент умирает, я вызвала родственников, санавиацию, понимая, что состояние критическое, сама не справляюсь, и тут же говорю коллеге, что она свободна? Где логика?  – вскидывает брови вверх Евгения Федоровна. – Другое дело, что, когда мы закончили операцию, ближе к 18:30 Бузуртанова стала рассказывать, что ей нужно съездить в Ставрополь за мужем, которого выписали из больницы. Однако на мой довод, что можно нанять такси, прозвучало, что это дорого. Понимаете, я не могла ее отпустить, но и привязать к себе, когда человек настаивает на уходе, тоже не могла. Для меня вообще дикость, как можно в подобной ситуации задавать вопрос: а могу ли я куда-то уехать. Это медицинская этика, в конце концов, - уверяет Евгения Уманская. 

Но что она подтверждает сразу и со всей безоговорочностью, так это серьезные проблемы с медицинским оборудованием в ГБУЗ СК «Андроповская РБ», которые помимо дефектов с наркозом и запоздалыми реанимационными мероприятиями еще больше усугубили ситуацию:

 - Проблемы у нас были как с прежним руководителем, так и остались нерешенными в настоящее время, когда обязанности главврача исполняет Игорь Виленский. Например, на всю больницу у нас имеется только два аппарата искусственной вентиляции легких. Тот, что находился 15 августа у нас в родильном отделении, за ночь медтехник трижды приводил его в рабочее состоянии, когда то шланги оторвались, то клапан западал. Медтехник буквально не отходил от нас, пока не прикатили другой аппарат с реанимации, на котором до утра и находилась пациентка, - горько выдыхает Евгения Уманская. Горько, потому что и он не помог. В 6:30 у Дианы остановилось сердце и ее не стало. 

- Я понимаю, какая эта ужасная трагедия для семьи, потому что сама мать и родители не должны хоронить своих детей. Но, поверьте, моей вины в случившемся нет. Я действительно сделала все что могла. И это действительно была эмболия, которую, по моему мнению, спровоцировал неправильный наркоз, - предлагает свою версию случившегося Уманская. А когда следует вполне закономерный вопрос «почему молчали раньше», отвечает:

 - Честно? До последнего надеялась, что анестезиолог сама во всем признается. Думала, ну молодая, сразу растерялась и промолчала о допущенных ошибках, когда приехала санитарная авиация, не извинилась и перед родственниками, но молчание уже чересчур затянулось. Когда теперь уже и наш главный врач делает вид, что ничего не знает о возникших проблемах, хотя я сразу рассказала ему о возникшей ситуации. Но вместо того, чтобы отстранить всю бригаду до выяснения обстоятельств, виновной уже назначили меня. Если разбираемся, то давайте это делать по-честному, - подытоживает Уманская.

Евгения Калайчева: мы не верим экспертизе

И надо сказать, что в своих желаниях Евгения Федоровна не одинока. На объективном расследовании настаивают и родственники погибшей, отчего и не соглашаются с результатами судебно-медицинской экспертизы, настаивая на том, что они фальсифицированы, а медицинская карта погибшей Дианы Келасовой переписана.  

 - Как нам верить в беспристрастность экспертизы, когда 17-го августа у нас были похороны, а 18-го числа нам написал Уманский Игорь, и слово в слово сказал, что будет написано в экспертизе. Хотя до 2 сентября все эксперты были в отпуске, – в отчаянии замечает младшая сестра Дианы Евгения Калайчева. 

Сестры Евгения Калайчева и Диана Келасова

 - Вы вообще не верите в эмболию? – интересуюсь я и заодно озвучиваю версию Уманской.  Вот только эффекта разорвавшейся бомбы не происходит. Поскольку ….

 - Нам говорил об этом медперсонал больницы.  И все обязательно будет проверено. Если нужно, пойдем на эксгумацию. У нас нет цели наказать невинного, мы просто хотим знать всю правду, а не ее оттенки и полутона. Во что мы верим, так это, что ошибки были на всех этапах оказания помощи Диане, начиная с того, что можно было обойтись без кесарева сечения, продолжая ошибками анестезиолога и неисправным состоянием оборудования, –признается Евгения.

Игорь Виленский: все у нас работало…

Между тем, неисправное состояние аппарата ИВЛ категорически отрицает исполняющий обязанности главврача ГБУЗ СК «Андроповская РБ» Игорь Виленский. 

И.о. главврача ГБУЗ СК «Андроповская РБ» Игорь Виленский

- Все оборудование, которым располагает учреждение, оно в исправном состоянии. Последняя ревизия была проведена нами в апреле месяце, и несколько аппаратов ЭКГ, которые оказались в нерабочем состоянии были отправлены на ремонт в Ставрополь. Но дефицита мы не испытываем, так как есть чем перекрыть, - бойко отвечает врач.

 То есть вы хотите сказать, что все было проверено, работало без сбоев, и никаких жалоб в ту ночь не было? – уточняю я. На что моему собеседнику вдруг становится тесно в собственном кресле, где он начинает ерзать, но ровным голосом отвечает, что:

 - Да. Согласно объяснительный запискам персонала, коих у нас приличное количество. И ни в одной объяснительной такой информации не было. Поэтому данных о поломке или неисправности оборудования у нас нет. 

Айшат Амирова: наркоз был дан правильно

Равно как и нет данных, что были проблемы с анестезией. Вот и зашедшая для разговора теперь уже не только анестезиолог-реаниматолог, но и начмед Айшат Амирова сначала с энтузиазмом отвечает на общие вопросы на пространные темы. Однако стоит спросить у нашей собеседницы о том, правильно ли ею был дан наркоз, как она меняется в лице. 

И.о. заместителя главного врача по медицинской части Айшат Амирова

 - Я считаю, что да, -потупив глаза в пол, отвечает Айшат Амирова.

 - Говорят, что вы не с первого раза попали. А сколько всего было попыток?

 - Я не могу комментировать ход наркоза сейчас вам, – заметно нервничая, отвечает доктор, и на мое: «почему?», следует аргумент, что: - Такую информацию я могу внести только в медицинскую документацию. 

На вопрос: было ли это сделано, доктор уверяет, что «конечно». 

Что ж, походу в деле наметилась новая сюжетная линия. Или кривая, а куда выведут эти пути – покажет следствие и время.

Юлия Степанова

 

Новости на Блoкнoт-Ставрополь

Столкнулся с бедой, а власти не помогают? Заснял что-то необычное? Есть чем поделиться? Или хочешь разместить рекламу на наших площадках?

ПРИСЛАТЬ НОВОСТЬ